Карл III: восхождение монарха-евнуха

На фоне колониальных недовольств фактический статус королевской семьи, которая пользуется привилегиями, но не властью, начал теряться в общем шуме. Воцарение короля Карла III вызвало дебаты об имперском прошлом Великобритании: дебаты, которые, сосредотачиваясь на королевской власти, затемняют гораздо более широкие реалии, сложности и обязанности Британской империи.

Лондон сегодня, 19 сентября 2022 года, окружают главы государств, от президента Соединенных Штатов до императора и императрицы Японии; от премьер-министров Англосферного Содружества до президента Южной Кореи. Случай? Похороны главы архаичного учреждения. Ясно, что британская королевская семья продолжает бросать вызов своему анахроничному статусу: она по-прежнему имеет реальный глобальный вес. Но есть ли в нем что-то еще?

Учитывая славную неограниченную власть, которой обладали его предки, королю Карлу III придется нелегко. Будучи де-юре «главой государства», не имея де-факто политической власти, он, по сути, находится в том же положении, что и евнух, надзирающий за гаремом. В то время, когда после смерти королевы Елизаветы II возникла глобальная какофония по поводу предполагаемой или символической вины королевской семьи за многие колониальные грехи Великобритании, эта власть фактически утеряна.

Евнухи и монархи, республиканцы и демократии

Евнухам поручали заботиться о будуарах по той очевидной причине, что они не могли плохо обращаться с наложницами. Точно так же конституционные монархи в современной европейской традиции наделены атрибутами власти, но держатся подальше от рычагов. Конечно, есть и компромиссы. Евнухи в китайской традиции удаляли свои свадебные принадлежности с помощью хирургических инструментов и вставляли фарфоровую пробку в созданное таким образом пространство. Можно представить себе не только психологические последствия потери мужественности, но и послеоперационные муки и последующую опасность инфекции. Не говоря уже о неприятных последствиях процесса, одним из которых было серийное недержание мочи, породившее поговорку: «Он воняет, как евнух».

Однако награды могут быть значительными. Несмотря на то, что евнухи не имели возможности вести романтические отношения с девушками гарема, в других местах дворцовой бюрократии им часто предоставлялись влиятельные должности. Если они оказывались популярными и/или компетентными, они могли накопить, законным или незаконным путем, значительное состояние. Они также извлекали выгоду из безопасности позиции в Запретном городе.

Монархи в современной конституционной традиции, наблюдаемые в Великобритании, Нидерландах и Скандинавии — все современные либеральные демократии — ограждены брандмауэром от работы правительств, которыми они якобы руководят. Этот довольно очевидный факт кажется упущенным из виду некоторыми очень, очень уверенными в себе комментаторами в социальных сетях, которые, кажется, не в состоянии заглянуть за слова «глава государства», чтобы понять их существенную бессмысленность.

Конечно, конституционные члены королевской семьи берут на себя определенные роли. Они сохраняют церемониальные атрибуты прошлых дней: атрибуты, которые, кажется, очаровывают многих за границей, даже в таких странах, как Франция и США, которые избавились от монархического правления. Что еще более важно, они приносят своим странам значительные дипломатические, благотворительные, туристические и инвестиционные преимущества. Достойны ли эти денежные выгоды, как прямые, так и косвенные, их налоговых привилегий, может стать предметом интересной дискуссии.

Монархи также — как показывают массовые эмоции и бесконечные очереди у гроба королевы в последние дни в Великобритании — продолжают свою страстную хватку за сердца мужчин. Самый последний опрос по вопросу о королевской поддержке, проведенный в мае этого года, показал, что сторонники монархии составляют 68%, а сторонники ее отмены — всего 22%. Это вызывает вопли, возникающие в многочисленных (в основном онлайн) кругах — «Теперь королева мертва, пришло время покончить с монархией!» — в том числе и довольно причудливые. В демократиях имеет значение большинство.

Вот вам и республиканизм: имперская королева или постимперская?

Но есть еще одна волна отвращения, направленная на членов королевской семьи, в лице тех, кто считает покойную королеву представителем империализма. «Настало время», — кричат ​​такие голоса, — «пора перестать оскорблять чувства тех, кто пострадал от британских колониальных злодеяний, отменив монархию». Конечно, эти злодеяния были велики. Рабство и кабальный труд; войны и голод; массовые убийства и пытки; экономическая эксплуатация и политическое лишение прав — все это заключается в одном слове. Тем не менее, эти призывы — как ни странно — упускают из виду тот факт, что последняя королева была гораздо более символом деколонизации, чем колонизации. Это теряется в комментариях СМИ.

Все кто ждет победы переходим на сайт ПЕРЕЙТИ

Обширный репортаж в журнале Time о королеве и империи не указывает на прямую связь между двумя институтами. В исторической статье Guardian отмечается, что члены королевской семьи 17-го века давали хартии компаниям, занимавшимся трансатлантическим рабством, но игнорирует тот факт, что принц Альберт, муж королевы Виктории — самой имперской из британских королев — был откровенным сторонником отмены смертной казни (подобно таким статьям, последняя история также игнорирует тот факт, что крупнейшими расходами британского правительства за весь XIX век были выплаты компенсаций рабовладельцам после отмены рабства. Или что Великобритания агрессивно использовала сверхдержаву того времени, Королевский флот, для того, чтобы уничтожить трансатлантическое рабство — действие, которое более чем любое другое в истории/предыстории человечества привело к отмене рабства как института во всем мире).

Факты очевидны. Королева Елизавета II пришла к власти в 1952 году, через пять лет после того, как «жемчужина в короне» британской империи обрела независимость в 1947 году. Как только Индия исчезла, солнце империи зашло. Кампании по борьбе с повстанцами и действия полиции в Малайе, Кении, Адене и на Кипре были арьергардными действиями, пока Вестминстер выпутывался из непрекращающегося процесса деколонизации.

Также сомнительно, насколько королевская семья выиграла в денежном выражении от империализма. За столетия до того, как Англия ступила на имперский путь — сначала в Америке, затем в Азии и, наконец, в Африке — ее королевские семьи обогатились за счет своих огромных земельных владений, огромных сундуков с добычей и выкупом, полученных от Франции в Столетней войне. Конечно, можно возразить, что этим богатством следует поделиться с нацией, а не оставаться в заповеднике королевской семьи. Справедливо. Но не должен ли один и тот же принцип применяться ко всем? Речь здесь идет не о королевской привилегии, а о самом принципе передачи богатства следующему поколению, то есть о наследовании.

И в то время как королевская семья косвенно извлекала выгоду из империи за счет налогообложения, теми, кто извлекал гораздо более непосредственную выгоду, были купеческие классы (от их деловых отношений), а также низший слой высшего класса и высший слой среднего класса (из них выходили администраторы и силовики империи).

Англо-индийский историк Сатнам Сангера в своей широкомасштабной, хорошо информированной и очень читаемой работе Empireland: How Imperialism Has Shaped Modern Britain обнаружил, что рабство на пике своего развития стоило около 6% валового внутреннего продукта Великобритании, в то время как Великобритания лишала Индию от 5% до 10% своего ВВП в течение примерно 200 лет. Он называет отдельных лиц, семьи, компании, отрасли и даже города, получившие финансовую выгоду от империализма. Другими словами: Ответственность за империю не королевская. Это национальное.

Одна из наиболее вдумчивых «анти» статей в последнее время появилась в «Вашингтон Пост», в которой, после перечисления широкого спектра зверств колониальной эпохи, делается указание выше, отмечая, что «как конституционный, символический монарх, королева Елизавета несла небольшую ответственность за беды, которые произошли во время ее долгого правления. Но символы имеют значение». Тем не менее, даже те, кто требует имперской королевской расплаты, могут быть удивлены некоторым личным отношением к этому конкретному «символу».

Известно, что королева Елизавета II поссорилась с премьер-министром Маргарет Тэтчер из-за отказа последней санкционировать правительство апартеида в Южной Африке (кстати, Тэтчер осталась равнодушной к настроениям королевы, демонстрируя отсутствие у нее влияния на политическую сферу). Совсем недавно Чарльз стал одним из первых сторонников ряда причин, которые сейчас являются ведущими глобальными проблемами. Помимо продвижения эстетики в современной архитектуре, он продвигал многоконфессиональный мультикультурализм и защиту окружающей среды. Даже самые «пробудившиеся» критики королевской власти могут согласиться с этими планами.

Новая повестка дня для Великобритании

Тем не менее, теперь, когда он находится в кресле — или, скорее, на горячем троне — королю Карлу III придется молчать о своих излюбленных делах. Свобода действий, которую он имел как будущий король, теперь гораздо более ограничена, когда он стал королем. Много чернил было пролито относительно отсутствия популярности Чарльза по сравнению с его матерью и убогости его брака с принцессой Дианой. В некоторых кругах есть надежда, что, может быть, народная поддержка ослабнет и монархия уйдет в историю.

Возможно. Но есть гораздо более неотложные и более важные вопросы, стоящие перед сегодняшней Великобританией. К ним относятся не только рост инфляции, цены на энергоносители и затянувшееся похмелье от Brexit, но и громогласные конституционные проблемы — возможный выход Шотландии и Северной Ирландии из состава Великобритании.

Жители этих территорий считают себя жертвами британского империализма. Но, несомненно, некоторые из самых успешных, агрессивных и высокопоставленных колониальных администраторов и солдат бывшей европейской империи Великобритании были родом из тех же самых мест. Это всего лишь один факт, иллюстрирующий сложность проблемы империализма и постимпериализма. Если эти проблемы замаскированы и/или упрощены просто как «королевская вина», то нация в целом — ее институты, ее корпорации и ее граждане — сорвется с крючка. Для тех, кто интересуется, британские библиотеки, академии и книжные магазины наводнены умными, хорошо проработанными книгами по всем аспектам колониального опыта: от экономики до управления, от кухни до сексуальных отношений.

Но все же: для подавляющего большинства британцев, которые не особо интересуются империей, отсутствие преподавания о ней является темной дырой в национальной системе образования. Как справедливо требует Сангера в Empireland, имперская история Британии и ее продолжающееся наследие нуждаются в гораздо лучшем распространении, понимании и обсуждении. Но если это и произойдет, то не по велению нового короля. Карл III, несмотря на свой военный эскорт и роскошные дворцы, щеголеватые мундиры и лесть публики, не в силах изменить даже школьные учебники истории. Это ирония бессилия, которой мог бы посочувствовать даже дворцовый евнух.

ЭНДРЮ СЭЛМОН